Поэт не может не страдать.
От несовершенства мира. От неразделённой любви. Страдание рождает одиночество, и потому вряд ли найдётся среди поэтов хотя бы один, который не был бы одинок и ничего не написал об этом.
Даже поэт «революцией мобилизованный и призванный», считавший, что «поэзия — это добыча радия», в свободное от революции время был глубоко несчастен, одинок и до конца никем не понятым.
После его смерти Иосиф Бабель написал: «Поймите, мы все в этом виноваты. Его нужно было обнять, может быть, просто поцеловать, сказать, как мы его любим. Просто по-человечески пожалеть его. А мы этого не сделали. Мы общались с ним уже как с памятником. А он был самый обыкновенный человек.»
Владимир Маяковский
отрывок из поэмы «Флейта-позвоночник»
За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.
Всё чаще думаю —
не поставить ли лучше
точку пули в своём конце.
Сегодня я,
на всякий случай,
даю прощальный концерт.
Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.
Пулю-точку в конце своей жизни поэт всё-таки поставил.
Как и другой поэт — Всеволод Князев.
Как писатель Александр Фадеев.
Повесилась Марина Цветаева.
Выбросился из окна поэт, музыкант, певец Александр Башлачёв.
Поэт Иван Игнатьев уже в 20 лет слыл теоретиком русского эгофутуризма, а в возрасте 21 года он перерезал себе бритвой горло на следующий день после свадьбы.
Таким жестоким бывает конец одиночества.
Михаил Юрьевич Лермонтов
На севере диком стоит одиноко
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей всё, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утёсе горючем
Прекрасная пальма растёт.
Дмитрий Мережковский
Одиночество в любви
Темнеет. В городе чужом
Друг против друга мы сидим,
В холодном сумраке ночном,
Страдаем оба и молчим.
И оба поняли давно,
Как речь бессильна и мертва:
Чем сердце бедное полно,
Того не выразят слова.
Не виноват никто ни в чём:
Кто гордость победить не мог,
Тот будет вечно одинок,
Кто любит, — должен быть рабом.
Стремясь к блаженству и добру,
Влача томительные дни,
Мы все — одни, всегда — одни:
Я жил один, один умру.
На стёклах бледного окна
Потух вечерний полусвет.-
Любить научит смерть одна
Всё то, к чему возврата нет.
Анна Ахматова
И вот одна осталась я
И вот одна осталась я
Считать пустые дни.
О, вольные мои друзья,
О, лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну,
Но вечером в печальный час
В молитве помяну.
Настигнут смертною стрелой,
Один из вас упал,
И чёрным вороном другой,
Меня целуя, стал.
Но так бывает раз в году,
Когда растает лёд,
В Екатеринином саду
Стою у чистых вод
И слышу плеск широких крыл
Над гладью голубой.
Не знаю, кто окно раскрыл
В темнице гробовой.
Франсуа Вийон
От жажды умираю над ручьём
От жажды умираю над ручьём,
Смеюсь сквозь слёзы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошёл, — везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовёт.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышнее всех господ,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Я скуп и расточителен во всём,
Я жду и ничего не ожидаю,
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз — я вижу розы мая.
Долина слёз мне радостнее рая.
Зажгут костёр — и дрожь меня берёт,
Мне сердце отогреет только лёд.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
И для меня презрение — почёт,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звёзды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр и засыпаю днём.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймёт.
И для меня полыни горше мёд.
Но как понять, где правда, где причуда?
И сколько истин? Потерял им счёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее — час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придаёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Райнер Мария Рильке
Цепляясь за кроны деревьев…
Цепляясь за кроны деревьев…Цепляясь
за кроны деревьев, день вечеру власть отдаёт,
сереет, темнеет, чернеет и ночь покрывалом своим,
свет дня, от меня отдаляя, с надеждой куда-то зовёт,
туда, где далёкие страны, где вечер не станет родным.
Мой дом одинокий, мой дом,
что так грустно молчит,
но в доме немрачно и край небосвода слегка осветила луна,
мне грустно, душа беспокойна и сердце, волнуясь, стучит,
и к дому родному дорога в тот вечер почти не видна.
Стемнело, на всём небосводе
рассыпаны щедрой рукой
ярчайшие звёзды, а я на пороге один и всё меньше грущу,
ночь вечер сменяет, и грусть затихает, приходит покой,
приходит покой, тот желанный, который в ночи я ищу.